«Главное достижение ФРИИ не инвестиции, а экосистема», — Артём Азевич о том, как создавался Акселератор ФРИИ

Артем Азевич Соавтор методологии трекинга в России, совладелец «Choco group»

Работа с нуля

В 2010–2011 годах я работал в Startup Point, и мы делали инвестиционные сессии по всей России. Собирали инвесторов, экспертов и стартаперов. Наши мероприятия в Екатеринбурге помогал организовывать Дмитрий Калаев, который тогда был советником министра экономики Свердловской области. Так мы с ним познакомились. Потом я ушёл делать свой бизнес, успел поработать на бизнес-ангела, поучаствовать в закрытии 9 инвестиционных сделок, сменил ещё несколько видов деятельности. И в мае 2013 года я прочитал новость о том, что создаётся ФРИИ во главе с Кириллом Варламовым. Как-то сразу появилось ощущение, что это будет что-то большое и важное. Я ещё не знал, что Дмитрий Калаев задействован во ФРИИ, но решил попробовать зайти через него. Написал, что закрыл 20 сделок, что умею работать со стартапами и хочу быть инвестиционным менеджером во ФРИИ. 

Через несколько месяцев мы пообщались, оказалось, что вакансий инвестменеджера нет, но освободилась должность руководителя трекинга. Я даже не знал, что это такое. Через полтора года я понял, что трекинг — это то, что максимально влияет на рост компании, а значит, влияет на весь стартап. Ты лучше понимаешь, что нужно стартапу, у тебя самое доверительное отношение с фаундером. По большому счёту, трекер влияет даже на то, захочет стартап брать денег или нет, и я перехотел становиться инвестменеджером. Я понял, что деньги для стартапа — это не проблема, денег много. Главное — как обеспечить рост. И вот уже 10 лет я занимаюсь трекингом. Это моя ключевая компетенция.

Первый офис на Рождественской набережной был огромный, тёмный, неказистый. Мало кто из внешнего окружения верил, что соберётся хотя бы один акселератор. Самые оптимисты говорили, что мы проведём два-три набора и всё, потом сдохнем, потому что стартапов больше нет.

Но нам внутри ФРИИ было пофиг. Было ощущение, что лучшие люди с рынка собрались у нас, и мы создаём что-то мегакрутое. Мы работали по 12–14 часов, 6–7 дней в неделю, не было никаких бизнес-процессов, просто бежали. Не было усталости, было интересно и захватывающе.

Возможность творить

ФРИИ очень повезло с топ-менеджерами. Кирилл Варламов и Дмитрий Калаев обеспечили всему коллективу свободу действий. Кирилл нас настолько оберегал, что не было такого внешнего фактора, который мог бы нам помешать. Все понимали, что работы много, планирование идёт вдолгую, бюджет есть и есть возможность для творчества. У нас были все условия для крутой работы. А то, как Дмитрий погружался в проекты и работал наравне со всеми — это для меня ролевая модель идеального руководителя на всю жизнь. 

И так мы потихоньку собрали один набор, потом второй, потом третий... Только спустя три года мы поняли, что построили систему. И наш акселератор перестал быть кастомным, а превратился в конвейер, который можно править, но в целом всё работает.

Я привлекал к трекингу самых талантливых людей с рынка. Кажется, именно сильная методология трекинга стала главным феноменом акселератора. То, что создавалось, как просто рабочий инструмент, оказалось продуктом, который распространился по всей стране. 

Главное достижение ФРИИ — это даже не инвестиции, не венчурный фонд, а экосистема.

Я был в шоке, когда на какой-то IT-тусовке встретил ребят с Алтая, которые делали местный акселератор. Они поделились, что никогда бы не осмелились на такой проект, если бы не чувствовали себя частью экосистемы. Это давало силы и энергию. Тогда я понял, что мы не одни и благодаря нашей работе много ребят в регионах начали делать свои акселерационные программы и работать с технологическим бизнесом. 

Тогда была система региональных представителей ФРИИ, на мой взгляд, это то, что нужно было сохранять. Через региональную сеть можно было бы делать потрясающие образовательные проекты. Как это монетизировать, тоже придумали бы. 

Мы делали своевременные и актуальные вещи

У «Акселератора ФРИИ» был потрясающий продукт. Таким он и остаётся. Тогда, мы не парились над упаковкой, продажами, маркетингом. Но крутой продукт это не только тот, что даёт результат, а тот, что хотят покупать. Много существует хороших разработок, про которых никто не знает. О наших программах и методологиях знали, но если бы я мог вернуться на десять лет назад, больше уделял бы этому внимания.

И ещё бы не стеснялся бы того, что ФРИИ имеет связь с государством. Почему-то это всегда считалось и считается моветоном. Мы пытались играть в какую-то «западную» игру, хотя своя песочница не хуже. Кажется, что можно было бы открыто выйти на позицию, что ФРИИ — это прямой доступ стартапов к государственным крупным компаниям. Можно было бы выстроить такой мост и качнуть экономику за счёт свежей крови в корпорации.

Впрочем, ретроспективно очень удобно выдавать какие-то мудрые мысли. В то время мы делали исключительно своевременные и актуальные вещи. В профессиональном смысле Артём Азевич 2013 года – это юноша, Артём Азевич 2023 года – уже мужчина. Благодаря ФРИИ я прошёл профессиональную трансформацию. Я участвовал в создании такой большой истории  и этим очень горжусь.