Специально для журнала Петербургского экономического форума директор ФРИИ Кирилл Варламов написал колонку, в которой рассказал, какие риски несет в себе тотальная цифровизация - и что с этим делать.
Еще недавно воображение рисовало перед фантастами настоящую утопию: мол, в будущем всю физическую работу за нас будут делать роботы, а людям останется заниматься лишь интеллектуальным трудом и творчеством. Реальность опережает грезы былого, но поводов для радости нет. Провозвестники прогресса и подумать не могли, что развитие технологий поставит под вопрос занятость большей части человечества.
Сотни тысяч бывших дворников, оставшихся без метлы – по правде говоря, не худший, но увы – несбыточный сценарий. Слишком оптимистичный! Роботы на заводах, автоматические сборочные линии, автопилотирумые автомобили – лишь видимая часть цифровизации экономики, самая вершина огромного айсберга. В реальности самообучающиеся нейросети и искусственный интеллект очень скоро заменят большую часть представителей рутинного интеллектуального труда. Их работой «займется» софт, причем софт заменит в 10 раз больше рабочих мест, чем механические роботы. Банкиры, рекрутеры, нотариусы, бухгалтеры, юристы, новостники-журналисты и даже сценаристы – все эти профессии постепенно начнут уходить в прошлое. Так, «бот» Associated Press уже пишет в секунду две тысячи осмысленных новостей. Год назад режиссер Оскар Шарп и технолог Росс Гудвин даже представили полнометражный фильм, снятый по сценарию, написанному нейросетью! Если технологии угрожают благополучию голливудских сценаристов, что уж говорить о миллионах будущих выпускников вузов, не знающих, что они рискуют оказаться за бортом экономики с новенькими дипломами на руках. Кто из современных детей помнит, в чем заключалась работа телефониста или фонарщика?
В 2012 году, выступая с посланием Федеральному Собранию, Президент поставил задачу создать и модернизировать 25 млн новых рабочих мест к 2020 году. Это важная задача, но даже если эти рабочие места создать, кто будет способен их занять? Напротив, по нашим прогнозам и данным ОЭСР, в среднесрочной перспективе около 6 млн рабочих мест в России исчезнут в принципе - за ненадобностью, а еще 20 млн качественно изменятся по своей природе. В результате, на наших глазах развернется настоящая драма: работу потеряют 26 млн человек, но 20 млн новых рабочих мест могут оказаться вакантными, потому как будут требовать иных навыков и компетенций. И мы как страна не готовы к этим переменам, в том числе потому, что не знаем, какими эти компетенции должны быть и откуда мы их возьмем.
Все это произойдет вследствие двух трендов: повсеместной роботизации и алгоритмизации рабочих процессов. Роботы продолжат брать на себя физический труд, а алгоритмизация, то есть оцифровка процессов в программный код и софт, позволит автоматизировать выполнение многих – на самом деле довольно рутинных - интеллектуальных задач. Например, наш портфельный стартап Stafory уже сегодня абсолютно, то есть на 100% замещает рекрутера: искусственный интеллект «сканирует» резюме на рекрутинговых сайтах, осуществляет первичный обзвон кандидатов, проводит с ними собеседование человеческим голосом, если нужно - с видеозаписью, дополняет резюме, составляет рекомендации по найму и передает в кадровые службы компаний. Таким образом, огромный рынок заказного рекрутинга «убивает» не титан вроде Google, а один лишь стартап, вырастивший AI-решение всего за полтора года с начальными инвестициями в 1,5 млн рублей. Если у вас есть дети, что сейчас учатся на рекрутеров, задумайтесь, где они окажутся через несколько лет? Цифровизация освобождает от участия человека целые классы привычных профессий - и по масштабу влияния на экономику серьезнее, чем промышленная революция. Речь о десятках миллионов судеб только в России.
Именно в контексте наступающей цифровизации так важно пересмотреть стратегические приоритеты России в социальной и экономической политике. На протяжении десятилетий базовая парадигма доминирующей в стране экономической мысли – инвестировать в инфраструктуру, чтобы подтолкнуть вверх темпы роста экономики, в том числе за счет масштабных госпроектов. Но что такое инфраструктура экономики будущего? Это дороги, мосты, здания, кабели – так любимое в России капитальное строительство? Увы, давным-давно нет. Даже повсеместная компьютеризация и прокладка сетевых кабелей, характерные для эпохи «доткомов», уходят в прошлое. В новой цифровой экономике базовая инфраструктура – это код, то есть софт, что ложится поверх сетей, гаджетов и датчиков, которые у нас уже есть. Причем, не какой-то «черновой» код, который в больших объемах пишут индийские офшорные программисты, а код, уже оформленный в технологические платформы, протоколы и стандарты, а также в массовые информационные сервисы и ИТ-продукты для людей и бизнеса. У этой инфраструктуры может быть только один подлинный производитель – человек. Иными словами, люди – это наши новые «станки», высокоинтеллектуальные средства производства для новой инфраструктуры в новой экономике.
Вот почему в мире, где многие профессии будут роботизированы и алгоритмизированы, так трудно переоценить значение человеческого капитала. Уже сегодня в лидирующих экономиках мира происходит приоритизация человеческого капитала над финансовым или природным: именно его уровень и качество определяют развитие науки и новых производств, их конкурентоспособность на международных рынках. Речь о талантливых ученых и учителях, инженерах и программистах, предпринимателях, других профессионалах и специалистах высокого уровня, реализующих свой потенциал внутри страны или на благо ее экономики.
Особое место в структуре человеческого капитала у разработчиков сложных технологий и у предпринимателей. Это те люди, которые способны стать проводниками и катализаторами цифровизации в экономике. Показательно, что в китайской программе развития «Интернет+» легко просматривается заинтересованность правительства КНР вовлечь максимальный объём населения в предпринимательскую и инновационную деятельность. При этом решается одновременно две задачи: трудоустройство высвобождаемых от роботизации и цифровизации сотрудников и стимулирование инновационного развития крупного китайского бизнеса. И дело не только в том, что малые и средние предприниматели - основа благосостояния развитых стран: в США, Англии, Франции их доля в экономике - около 50%, в Китае – 60%. Технологический предприниматель – не просто человек, который открывает ларек, торгует телефонами или шубами. Опыт работы ФРИИ с тысячами стартапов подтверждает, что предприниматель будущего – это еще и тот человек, кто воплощает революционные идеи в жизнь, сводит воедино финансовый и человеческий ресурсные потоки, трансформируя их в новые успешные проекты, способные завоевывать мировые рынки и притягивать к себе финансовый капитал.
Важно не забывать, что и природа профессии «программист» тоже быстро меняется. Уже сейчас, зачастую это не автор тысяч новых строчек кода. Программист XXI века – это кодер, инженер и архитектор в одном лице, мыслящий платформенными решениями и строящий комплексные системы. На таких уже давно охотятся крупнейшие мировые ИТ-корпорации, развивающие свои продукты в мега-платформы: Google, Facebook, Uber, Apple.
К сожалению, в России ситуация с человеческим капиталом складывается прискорбно. В рейтинге стран по конкурентоспособности талантов Global Talent Competetiveness Index Россия занимает сравнительно высокое 28-е место по критерию глобальных знаний и производственных навыков, но в общем рейтинге оказывается лишь на 56 месте – после Уругвая, Панамы, Румынии и Казахстана – из-за низкой способности привлекать и «утилизировать» таланты. В России остро стоит проблема утечки мозгов: по этому показателю мы занимаем 86 место в рейтинге, пропустив вперед Танзанию, Мадагаскар и Пакистан. То есть, мы все еще сохраняем способность «создавать» человеческий капитал, но не предоставляем ему условий для самореализации и комфортного развития. Этот разрыв ведет к простому следствию: лучшие и самые талантливые жители России, то есть - самая высокопроизводительная часть человеческого капитала не находит в стране точек роста, а потому «улетучивается».
Если мы не предпримем системных мер по развитию и накоплению человеческого капитала, то столкнемся с широким перечнем новых угроз. Во-первых, как отмечено выше, с кадровым кризисом. Во-вторых, с критическим снижением числа российских продуктов в экономике, результатом чего может стать усугубление технологической зависимости от других стран. В-третьих, Россия может закрепиться в статусе страны-донора талантливой и предприимчивой молодежи и специалистов для мирового рынка труда. Не слишком-то завидная перспектива.
Чтобы переломить этот тренд, необходимо пересмотреть политику страны в сфере управления человеческим капиталом. Он должен стать основным объектом инвестиций в России, а экономика должна научиться «утилизировать» потенциал растущего человеческого капитала. Именно этим в том числе и занимается ФРИИ, помогая запускать новые цифровые проекты через системную поддержку развития человеческого капитала в самых перспективных секторах ИТ. Но этого недостаточно. Давно пора прекратить употреблять термин «затраты» по отношению к образованию и здравоохранению. Вложения в эти сегменты – это не траты, а инвестиции с отложенным долгосрочным эффектом. Недаром гипотеза лингвистической относительности, сформулированная Сепиром и Уорфом, гласит: язык определяет сознание. Чем быстрее мы изменим способ мышления, тем эффективнее начнем работать с новыми для себя феноменами.
Критически важно переосмыслить и пересобрать отечественное образование, выработав обновленные стандарты – с учетом и новых технологий, и социальных сдвигов, и психологических особенностей нового поколения. В то время, когда цивилизованный мир осознал отсталость образовательной модели еще прусских времен и внедряет в образовании персонализацию, непрерывное обучение, проектный подход, фокус на soft skills – “навыки 21 века”, в России обсуждают прямоугольную форму класса или строевую подготовку. Это не считая острой необходимости выстраивать механизмы профориентации и тесных связей между школой, вузами и бизнесом. Наконец, важно определиться, что есть наши цели, а что - инструменты, чтобы не скатиться в карго-культ, возводя модные технологические инструменты в ранг самоцели, а подчас и религии. Чтобы объединить силы, выработать стратегию и синхронизировать работу всех структур, заинтересованных в поддержке человеческого капитала в стране, мы создаем Союз по развитию человеческого капитала. Времени уже практически нет – и стартовать надо было гораздо раньше. Но лучше поздно, чем никогда. Если не изменить свое отношение к человеческому капиталу уже сегодня, России уготована судьба крупнейшего экспортера не только природных, но и человеческих ресурсов.